Первый подход к новой дешифровке египетских иероглифов
Валерий Алексеевич Чудинов,
академик АФН и РАЕН, доктор философских наук, профессорПо ряду косвенных признаков Египет испытал влияние славянской культуры, о чем я уже писал[1].
Теперь хотелось бы сопоставить славянскую руницу и египетские иероглифы, учитывая, что иероглифы крито-микенской культуры оказались разновидностью руницы, а именно: знаки руницы были стилизованы под изображения различных предметов, либо такими предметами выступали лигатуру из 2-3 знаков руницы.
Повод для анализаНепосредственным поводом для данного анализа были строки из книги Л.Н. Рыжкова:
«Мы рассмотрим в первую очередь греческое письмо, письмо важнейшей культуры древнего мира, развившееся далее в латинское и славянское письмо и в этом виде служащее средством письменного общения и взаимопонимания значительной части современного цивилизованного человечества». То, что греческое письмо — ответвление семитского консонантного письма, — факт общеизвестный. Все рассуждения о каком-то доисторическом, предполагаемым, но никем не найденном «европейском руническом письме», которое пришло сначала к грекам и лишь потом к финикийцам, не выдерживают поэтому никакой критики. «Так изложена история происхождения греческого письма и латыни из «финикийского» (семитского) алфавита в издававшейся много раз книге И.Фридриха «История письма»[2]. Сейчас она переиздается вновь»[3].
Честно говоря, в последние пять лет к работам Фридриха я не обращался, хотя и приобрел новое переиздание его книги, поэтому слова этого исследователя именно сейчас, когда я дешифровал знаки греческой тайнописи в рисунках и они оказались как раз кириллицей и руницей, задели меня за живое.
Именно я и нашел это самое «никем не найденное европейское руническое письмо», которое пришло к древним грекам, поэтому слова И. Фридриха мне представляются совершенно устаревшими, словами давно ушедшего поколения лингвистов. С другой стороны, мне приятно было встретить, причем совершенно неожиданно, упоминание каких-то глухих сведений о существовании таинственного европейского рунического письма.
В этих строках я нахожу подтверждение двум своим предположениям: во-первых, что руница была письмом не столько славянским, сколько общеевропейским, и, во-вторых, что руница была известна как письмо рунами, хотя представления о слоговом характере этих рун были утеряны.
Так что эта отрицательная по форме оценка И. Фридриха оборачивается подтверждением по сути, ибо, если происхождение греческого из финикийского основывается только на недоказанности существовании «европейского рунического», а оно обнаружено, стало быть, точка зрения о происхождении греческого из финикийского ложна.
С моей точки зрения, греческое письмо возникло из кириллицы, а кириллица — из руницы, сама же руница сформировалась где-то до верхнего палеолита (я обнаружил ее существование еще в ориньяке). Но тогда, следовательно, возможна (хотя и не обязательно верна) противоположная гипотеза о происхождении финикийского и других западносемитских силлабариев не из греческого алфавита, но из той же руницы.
Однако продолжу цитирование:
«Фактически эта точка зрения тиражирована в большинстве и других популярных и научных книг по истории языка. Очевидные трудности, с которыми столкнулась эта теория, очевидные факты появления алфавитов и алфавитных силлабариев из слоговых систем письма, заставили И. Гельба[4] исправлять ее огрехи, и постулировать гипотезу, латающую дыры этой версии, — что и первичная слоговая система, при разрушении которой образовался «финикийский алфавит»… тоже была семитской! И это несмотря на то, что уже была известна теория Нейгебауэра об образовании алфавитов в результате решительного распада слоговых систем письма в результате этнических катастроф и работы академика Струве о происхождении групп ближневосточных алфавитов из разрушения египетского слогового письма. Академиком Струве было показано также, что буквенное письмо существовало в Египте наряду со слоговым, а не как этап его «развития» до «высших» буквенных форм. Предназначалось оно для записи теми же знаками иностранных слов и для объяснения иноземцам египетских слов (фактически как примитивизация системы)»[5].
Тут я сделал бы два замечания. Во-первых, мнение Нейгебауэра, историка математики, мне видится не столько теорией, сколько гипотезой, которая, во всяком случае, для меня, пока не подтверждена, хотя и представляется весьма привлекательной. Во-вторых, факт сосуществования руницы и кириллицы подтверждается историей письма на Руси с XI по XVII века и историей греческого тайного славянского письма классического периода.
Так что сосуществование слогового и буквенного письма — скорее норма, чем исключение.
И потому весьма интересно, что Л.Н. Рыжков отбрасывает семитское происхождение египетского письма и, напротив, приводит мнение академика Струве о египетском происхождении семитских письмен. Что же касается происхождения самого египетского письма, то оно повисает в воздухе.
Дальнейшие рассуждения Л.Н. Рыжкова еще более интересны.
«В принципе, Шампольон расшифровал именно эту, вспомогательную форму. Слоги остались за кадром. Поэтому обычные египетские памятники читались как набор согласных — алфавитный силлабарий, английская школа вставляла постоянно «Е» между этими знаками, считавшимися согласными, — для огласовки, а в целом письмо считалось семитским, — хотя для семитского письма вставляемая гласная должна подразумеваться произвольной. Разрыв между реальным многообразием слогов и прямолинейными схематизациями (существовало, например, «египетское» слово из трех букв — разной длительности и высоты) побудил переводчика и редактора статьи И. Гельба, известного лингвиста А. Кондратова, писать «Египетские же тексты, как это на первый взгляд ни странно, и поныне… не прочтены!»[6] Кстати, мысль о существовании египетского алфавита наряду со слоговым письмом неоднократно выражалась и А. Кондратовым в широко известных его популярных книгах» [5].
Получается, что египетские тексты прочтены не так, то есть, таким образом, как если бы они были написаны буквенным письмом, тогда как они, видимо, написаны письмом слоговым. А это уже весьма нетривиально, и весьма близко к моим интересам. Но в таком случае получается, что на египетское письмо стоит взглянуть теми же глазами, что и на критское иероглифическое, а именно — представить себе его иероглифы как совокупность или, точнее, как лигатуры слоговых знаков, «дотянутые» до картинок. При этом гораздо лучше анализировать не знаки в составе силлабариев, а знаки в текстах.
Фрагмент из текстаТакой образец из книги Фридриха помещен в книге Рыжкова; я пока что рассмотрю только его первую строку с транслитерацией и переводом на русский язык[7]. Тут видно одно законченное предложение и начало второго, рис. 1-1. Меня сразу же заинтересовало начало первого предложения, СЫН МОЙ, но не потому, что оно чем-то интересно с точки зрения своего смысла, тем, что его иероглифы показались мне знакомыми.
Это знакомство заключалось в том, что эти два иероглифа были очень похожи на лигатуры из слоговых знаков руницы.
Так, знак МОЙ состоял из двух графем, которые по отдельности я бы прочитал как МО и Й, как это показано на рис. 1-2. Во всяком случае, такие начертания обоих слоговых знаков мне встречались. Тем самым, получается редчайшее совпадение между формой лигатуры (МОЙ как сидящей человек), ее значением (притяжательное местоимение МОЙ) и ее звучанием (Й в современном чтении и МОЙ или ОЙ в возможном египетском).
У первого иероглифа таких совпадений меньше. Его я представляю как сочетание слоговых знаков ГУ и СЫ (хотя если добавить третий слог НЯ=НЕ, то у птицы появится нога). Конечно, семантика слова ГУСЫНЯ не равна семантике слова СЫН, однако в косвенных падежах, например, в словах ГУСЫНЕ и СЫНЕ четыре звука из шести совпадают, причем кряду. Заметим, что в современном чтении от СЫНА остаются только звуки СЫ (СИ). Я пока не останавливаюсь на вопросе, так ли это; я лишь демонстрирую саму возможность показать близость славянского звучания и смысла, а также близость славянского написания.
Уже это первое сопоставление показывает, что славянское начертание МОЙ вполне могло быть дотянуто до картинки «человек», а славянские знаки ГУСЫ можно было бы представить в виде иероглифа «гусь». С другой стороны, отбрасывая первый слоги, мы получаем современное египетское чтение: (ГУ)СЫ и (МО)Й. Но это напоминает акрофонию, только читаются тут не первые слоги слова, а последние. Наконец, если русскому человеку дать такой ребус, (--)СЫ (МО)Й, и спросить, что тут написано, то очень многие читатели ответят, что написано (если это русский язык) два слова, СЫН МОЙ.
Конечно, пока это можно считать только любопытным совпадением. Однако эти совпадения продолжаются и в третьей строке, где я представляю себе змею как лигатуру знаков ДЪ (голова) и ЛЯ (тело), он имеет, возможно, придыхательное чтение dh.
Знак РУКА можно повернуть на 90° вправо, и тогда его можно представить как лигатуру слоговых знаков ДЬ и ЛЯ, что образует слово ДЬЛЯ. Этот знак имеет чтение d. Как видим, в двух последних случаях читаются первый звуки слова, а не последние.
Оказывается, совпадения есть и на уровне трехсложных слов, рис. 1-4, хотя и не такое явное.
Так, иероглиф АНХ может быть разложен на буквы и знак руницы как А-НЪ-Х; он читается в египетском письме как ‘nh. В данном случае опять отбрасывается первый слог, а читается второй и третий.
Следующий пример — слово ВОЛЬНА, которое может быть составлено из слоговых знаков ВО, ЛЬ и НА (правда, при этом получится что-то вроде W, тогда как на рисунке у волны несколько изгибов, как при соединении букв L W W L. В современных попытках чтения читается только последний согласный n.
Имеются и отдельные египетские знаки, совпадающие со знаками руницы, рис. 1-5, например, знак с чтением t/d, совпадающий со знаком ДО; знак š, совпадающий со знаком СУ, меньше сходства у знака «рот» со знаком РО (чтение r), а также у знака чашки со знаком КЪ (читается k).
Один к одному выглядит знак ГЬ, который в слоговом чтении славян имеет значение ДЬ. Однако в современном венгерском языке с буквосочетанием ГЬ произошла прямо противоположная история: пишется ГЬ, читается ДЬ, так что ГЕОРГ оказывается у венгров ДЬОРДЬ, а завод, или ГЬОР читается ДЬОР.
У египтян же пишется славянское ДЬ, читается ГЬ.
В шестой строке сходство не очень очевидно, но все же имеется: квадрат с чтением П вполне моделируется славянским слоговым знаком ПЪ, лабиринт с чтением h при повороте на 180° может быть прочитан как ПХЬ, слизняк разлагается на латинскую букву П (при повороте тела слизняка на 90° вправо) и славянскую букву Х, что дает чтение ПХ. Нечто, напоминающее плеть и имеющее чтение s, при развороте на 90° влево превращается в славянский слоговой знак СЬ. А треугольник с чтением k, если его поставить на вершину, становится славянским слоговым знаком КУ.
Самая удивительная моя находка — это чтение двух знаков в виде птиц. Второй из них современными египтологами читается как звук, напоминающий А, первый имеет чтение М.
Я же полагаю, что с точки зрения руницы в первом знаке читается изображение глаз и клюва как знак ТО, затем контур груди, правого бедра и крыла — как слово БОГ, а нижняя часть начертана кириллицей и передает слово АМОН. Так что на этой птице начертан текст: ТО БОГ АМОН. То же самое, ТО БОГ АМОН, можно прочитать и на второй птице, только знак ТО написан буквами (клюв и глаз), а слово БОГЪ (грудь и крыло) — руницей. Но самое интересное состоит в том, что как раз голова имеет особое чтение, совпадающее с чтением современных египтологов (кроме гласного возле согласного), на первой птице начертано ОМ, на второй — А.
Таким образом, Кондратов оказался прав в том смысле, что дешифрованные египтологами знаки как согласные без гласных поняты египтологами не вполне верно: они действительно могут читаться как согласные, но могут читаться и как слоги, имея гласные и впереди, и после согласного звука.
Пока я не ставил перед собой задачи начать чтение египетских текстов. Однако я попытался показать, что, по крайней мере, 15 знаков египетского письма можно прочитать на основе руницы и 3 — на основе кириллицы (либо с добавлением 1-2 знаков руницы).
Таким образом, было прочитано 18 египетских иероглифических знаков. Много это или мало? Для сравнения я показываю табличку из 24 алфавитных египетских знаков, опубликованных в 1889 году египтологами Г. Бругшем и А. Эрманом в «Журнале египетского языка и древностей», рис. 2 [8, с. 46, рис. 15].
Таким образом, я объяснил 75% египетских алфавитных знаков из руницы, что трудно считать чисто случайным совпадением. Полагаю, что мне удастся объяснить и какую-то часть из оставшихся знаков, если лучше вникнуть в смысл изображенного предмета. Поэтому я считаю, что задача, поставленная перед первым исследованием связи египетских знаков с руницей, выполнена. Уже на сегодня ясно, что по меньшей мере 3/4 алфавитных знаков египетских иероглифов представляют собой «дотянутые» до вида известного их повседневности предмета лигатуры знаков руница или отдельные знаки руницы, хотя два знака отражают целые кирилловские тексты.
Этого пока еще мало для того, чтобы читать по-новому египетские тексты, но этого уже вполне достаточно, чтобы понять перспективность изучения египетского письма с точки зрения славянской руницы.
