Афоризмы Ларошфуко
«Все мы обладаем достаточной долей христианского терпения, чтобы переносить страдания… других людей».
Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
До тех пор пока мы любим, мы умеем прощать.
Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе.
Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.
Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду: мы и сами постоянно утаиваем ее от себя.
Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна та или иная ее форма.
Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей.
Нередко нам бы пришлось стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.
Легкое поведение - это наименьший недостаток женщин легкого поведения.
На свете мало порядочных женщин, которым не опостылела их добродетель.
Всецело предаться одному пороку нам обычно мешает лишь то, что их у нас несколько.
В основе так называемой щедрости лежит тщеславие, которые нам дороже всего, что мы дарим.
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.
Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных.
Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.
Какие бы похвалы нам ни расточали, мы не находим в них ничего для себя нового.
Уклонение от похвалы - это просьба повторить ее.
Чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность.
Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.
Брак - единственная война, во время которой вы спите с врагом.
Старые безумцы безумнее молодых.
Люди часто похваляются самыми преступными страстями, но в зависти, страсти робкой и стыдливой, никто не смеет признаться.
Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследований, чем наши достоинства.
Ни один льстец не льстит так искусно, как себялюбие.
Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных:
скупость порой ведет к расточительности, а расточительность- к скупости; люди нередко
стойки по слабости характера и отважны из трусости.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро и отомстить за зло кажется им рабством, которому они не желают покоряться.
Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией.
Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних.
Гордость всегда возмещает свои убытки и ничего не теряет, даже когда, отказывается от тщеславия.
Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они ее проявляют.
Не доброта, а гордость обычно побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки; мы укоряем их не столько для того, чтобы исправить, сколько для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости.
У нас не хватает силы характера, чтобы покорно следовать всем велениям рассудка.
Человеку нередко кажется, что он владеет собой, тогда как на самом деле что-то владеет им; пока разумом он стремится к одной цели, сердце незаметно увлекает его к другой.
Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.
Человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив, как это кажется ему самому.
Что может быть сокрушительнее для нашего самодовольства, чем ясное понимание того, что сегодня мы порицаем вещи, которые еще вчера одобряли.
Какими бы преимуществами природа ни наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу.
Не бывает обстоятельств столь несчастных, чтобы умный человек не мог извлечь из них какую-нибудь выгоду, но не бывает и столь счастливых, чтобы безрассудный не мог обратить их против себя.
Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.
Каких только похвал не возносят благоразумию! Однако оно не способно уберечь нас даже от ничтожнейших превратностей судьбы.
Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души - это жажда властвовать, для ума - внутреннее сродство, а для тела - скрытое и утонченное желание обладать, после многих околичностей, тем, что любишь.
Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать - когда ее нет.
Нет таких людей, которые, перестав любить, не начали бы стыдиться прошедшей любви.
Если судить о любви по обычным ее проявлениям, она больше похожа на вражду, чем на дружбу.
У большинства людей любовь к справедливости - это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
Тому, кто не доверяет себе, разумнее всего молчать.
Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства его ума.
Не доверять друзьям позорнее, чем быть ими обманутым.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум.
Поистине необычайными достоинствами обладает тот, кто сумел заслужить похвалу своих завистников.
Все расхваливают свою доброту, но никто не решается похвалить свой ум.
Ум всегда в дураках у сердца.
Не всякий человек, познавший глубины своего ума, познал глубины своего сердца.
Умен не тот, кого случай делает умным, а тот, кто понимает, что такое ум, умеет его распознать и любуется им.
Люди безутешны, когда их обманывают враги или предают друзья, но они нередко испытывают удовольствие, когда обманывают или предают себя сами.
