КАСТАНЕДА (Castaneda) Карлос (1926?—1998) — испанский антрополог, мыслитель эзотерической ориентации, автор ряда книг, посвященных изложению миропонимания мексиканского индейца яки дона Хуана Матуса, одного из (согласно К.) Учителей человечества. Первая встреча К. и дона Хуана состоялась в 1960. Сочинения К.: "Разговоры с доном Хуаном" (1968), "Отделенная реальность" (1971), "Путешествие в Икстлан" (1972), "Сказка о силе" (1974), "Второе кольцо силы" (1977), "Дар орла" (1981), "Внутренний огонь" (1984), "Сила безмолвия" (1987), "Искусство сновидения" (1994), "Активная сторона бесконечности" (1995), "Тенсегрити: Магические пассы магов древней Мексики" (1996), "Колесо времени" (1998) и др.
Творчество К. наглядно демонстрирует практически полное взаимное исключение подходов миропонимания мистика и эзотерика дона Хуана, с одной стороны, и мировоззрения западного интеллектуала 20 ст. О последнем дон Хуан говорит: "Та жизнь, которую вы ведете, — не жизнь совсем. Вы не знаете того счастья, которое проистекает из делания вещей осознанно". После первого расставания и воссоединения Учителя и ученика (т.е. К.) дон Хуан постулирует необходимость своеобразного и нетрадиционного взгляда на мир с целью его постижения: "Ты испугался и удрал из-за того, что чувствуешь себя чертовски важным. Чувство важности делает человека тяжелым, неуклюжим и самодовольным. А чтобы стать человеком знания, нужно быть легким и текучим".
Эксперименты К. на себе самом с психотропными растениями (прием галлюциногенов — пейота, дурмана Datura inoxia, гриба из семейства Psylocybe) был ошибочно принят К. за основную методику миропостижения у индейцев яки. На самом же деле они, а также совместные попытки постижения основ колдовства исполнили роль (в контексте понимания ситуации дон Хуаном) лишь средства для высвобождения сознания К. из инертных мировоззренческих, категориально-понятийных, логистических, двумерных пространственно-временных и иных тисков западного мышления. Из мира человека ушли абстракции — и в этом его трагедия: "Дон Хуан повторил, что сутью нашего затруднения, в том чтобы вернуться назад к абстрактному, является наш отказ принять возможность знания без слов или даже мыслей... Он выразил свое убеждение в том, что христианские идеи об изгнании из райского сада представляются ему аллегорией утраты нашего безмолвного знания, нашего знания намерения. Следовательно, магия — это возвращение к началу, возвращение в рай". ("Ты считаешь себя слишком настоящим", — говорил дон Хуан, обращаясь к К.)
Реальность самого К. и дон Хуана суть мудрость, специфическая ценность и особая психотехническая установка, предполагающие и задающие значительное количество мыслимых, весьма условных интерпретаций. Несомненно более важной явилась, в частности, техники видения и "остановки мира", которыми владел, согласно К., дон Хуан. Видение у дона Хуана не аналогично традиционалистскому смотрению. Последнее предполагает истолковывание, оно — процесс мышления, в границах которого мысли об объекте весомее, нежели истинное его видение. Как говорил дон Хуан, "мы — воспринимающие существа... Однако воспринимаемый нами мир является иллюзией. Он создан описанием, которое нам внушали с рождения. Мы, светящиеся существа, рождаемся с двумя кольцами силы, но для создания мира используем только одно из них. Это кольцо, которое замыкается на нас в первые годы жизни, есть разум и его компаньон — разговор. Именно они и состряпали этот мир, столковавшись между собой, а теперь поддерживают его. Так что твой мир, охраняемый разумом, создан описанием и его неизменными законами, которые разум научился принимать и отстаивать". В процессе смотрения индивидуальное "Я" замещается, вытесняется видимым объектом. Необходимо же обретение свободы от ига каких бы то ни было предзаданных оценок, комментариев и пр.
Согласно дону Хуану, "всегда, когда прекращается диалог, мир разрушается, и на поверхность выходят незнакомые грани нас самих, как если бы до этого они содержались под усиленной охраной наших слов. Ты такой, какой ты есть, потому что ты говоришь это себе". Мир, на который мы смотрим, по дону Хуану, — это лишь одно из его возможных описаний. В начале второй книги К. писал: "...В то время учение дон Хуана начало представлять собой серьезную угрозу моей "идее мира". Я стал терять уверенность, которую мы все имеем, в том, что реальность повседневной жизни является чем-то таким, что мы можем считать гарантированным и само собой разумеющимся". (Как сказал дон Хуан, "сегодня я должен... помочь тебе лучше осознать тот факт, что все мы — светящиеся существа, что мы не объекты, а чистое осознание, не имеющее ни плотности, ни границ. Представление о плотном теле лишь облегчает наше путешествие на земле, это описание, созданное нами для удобства, но не более. Однако наш разум забывает об этом, и мы сами себя заключаем в заколдованный круг, из которого редко вырываемся в течение жизни".) Увидеть ЭТО (объект в собственной безграничной ясности превосходящий любые обозначения себя) — и означает постижение его скрытой бытийности. Согласно К., "я поинтересовался, можно ли сделать что-нибудь, чтобы люди стали более гармонично относиться к светимости осознания. — Нет, — ответил дон Хуан. — По крайней мере, видящие не могут сделать ничего. Цель видящих — свобода. Они стремятся стать ни к чему не привязанными созерцателями, неспособными выносить суждения. Иначе им пришлось бы взять на себя ответственность за открытие нового, более гармоничного цикла бытия. А этого не может сделать никто. Новый цикл, если ему суждено начаться, должен прийти сам по себе".
Видение призвано заместить "думание" — дискретный поток мыслей индивида, инициируемых по поводу всего, чего угодно. Согласно К., дон Хуан полагал, "что повседневный мир существует только потому, что мы знаем, как удерживать его образы. Следовательно, если выключить осознание, необходимое для поддерживания этих образов, то мир рухнет". Сравнения, по К., в таком контексте бессмысленны — все вещи равно важны и не важны: "...человек, вступивший на путь магии, постепенно начинает сознавать, что обычная жизнь навсегда оставлена позади, что знание в действительности — это пугало, что средства обычного мира больше не будут средствами для него и что он должен приспособиться к новому образу жизни, если собирается выжить... К тому времени, когда знание становится пугающим делом, человек также начинает осознавать, что смерть является незаменимым партнером, который сидит рядом с ним на одной циновке. Каждая капля знания, которая становится силой, имеет своей центральной силой смерть. Смерть делает завершающий мазок, а все, что трогается смертью, действительно становится силой... Но концентрация на смерти заставит любого из нас фокусироваться на самом себе, а это является снижением. Поэтому следующая вещь, которая необходима... — это отрешенность. Мысль о неминуемой смерти вместо того, чтобы стать препятствием, становится безразличием".
"Человек действия", по дону Хуану, живет действием, а не мыслями о действиях. Такой человек менее всего озабочен тем, что ему будет "думаться", когда действие прекратится. По дону Хуану, "человек идет к знанию так же, как он идет на войну, полностью проснувшись, со страхом, с уважением и с абсолютной уверенностью. Идти к знанию или идти на войну как-то иначе — ошибка, и тот, кто совершает ее, доживет до того, чтобы пожалеть о сделанных шагах". Человек, созревший для "осуществления действий, не думая", — это человек знания, способный исполнить действие и исчезнуть, не обременяя себя мыслями о результатах. "Чтобы стать человеком знания, — отмечал дон Хуан, — нужно быть воином. Нужно биться и не сдаваться, не жалуясь и не отступая до тех пор, пока не станешь видеть лишь для того, чтобы понять — ничто не имеет значения... Искусство воина — находить равновесие между ужасом от того, что ты человек, и восхищением от того, что ты человек". (Согласно дону Хуану, "с точки зрения своей связи с намерением воин проходит через четыре ступени. Первая — это когда его связующее звено с намерением является ненадежным и ржавым. Вторая — это когда он преуспевает в его очищении. Третья — когда он учится манипулировать им. И наконец четвертая — когда он учится следовать предначертаниям абстрактного".) Главный смысл таких оценок в том, что помимо мира наших восприятий правомерно полагание иных возможных миров, признание плюрализма наличного бытия.
Как учил дон Хуан, рассуждая о Пути Воина: "Есть три рода плохих привычек, которыми мы пользуемся вновь и вновь, сталкиваясь с необычными жизненными ситуациями. Во-первых, мы можем отрицать очевидное и чувствовать себя при этом так, словно ничего не случилось. Это — путь фанатика. Второе — мы можем все принимать за чистую монету, как если бы мы знали, что происходит. Это — путь религиозного человека. И третье — мы можем приходить в замешательство перед событием, когда мы не можем ни искренне отбросить его, ни искренне принять. Это путь дурака. Не твой ли? Есть четвертый, правильный — путь воина. Воин действует так, как если бы никогда ничего не случается, потому что он ни во что не верит. И, однако же, он все принимает за чистую монету. Он принимает, не принимая, и отбрасывает, не отбрасывая. Он никогда не чувствует себя знающим, и в то же время никогда не чувствует себя так, как если бы ничего не случалось... Воин должен быть текучим и изменяться в гармонии с окружающим миром, будь это мир разума или мир воли. Реальная опасность для воина возникает тогда, когда выясняется, что мир — это ни то и ни другое. Считается, что единственный выход из этой критической ситуации — продолжать действовать так, как если бы ты верил. Другими словами, секрет воина в том, что он верит, не веря. Разумеется, воин не может просто сказать, что он верит, и на этом успокоиться. Это было бы слишком легко. Простая вера устранила бы его от анализа ситуации. Во всех случаях, когда воин должен связать себя с верой, он делает это по собственному выбору, как выражение своего внутреннего предрасположения. Воин не верит, воин должен верить".
Стремясь опровергнуть в третьей книге традиционные ценности индивида Запада (цельность и уникальность личности — наличие истории у "Я", самооценку, полагание насущной реальности как единственно возможной и пр.), дон Хуан постулирует, что поскольку наша личная история — промысел других, постольку мы должны избавиться "от обволакивающих мыслей других людей".
Дон Хуан у К. для изображения архитектоники мироздания вводит понятия "тональ" и "нагваль". "Тональ" — "регистратор" мира; все, что человек способен описать (любая вещь, для которой у человека находится слово, относима к "тональ"): мир, данный в языке, культуре, смотрении, делании. "Нагваль" (вечный, неизменный и спокойный) — актуально и потенциально неописуемое, истинный творец мироздания (а не его свидетель), доступный для обнаружения лишь в состоянии элиминации собственных умственных убеждений. Все "фрагменты" будущего "я" человека (телесные ощущения, чувства и мысли) до рождения индивида располагаются в нагвалеобразных "челноках", впоследствии их соединяет вместе "искра жизни". Родившись, человек сразу же теряет ощущение нагваля и погружается в ипостаси тоналя. (По дону Хуану, "величайшее искусство тоналя — это подавление любых проявлений нагваля таким образом, что даже если его присутствие будет самой очевидной вещью в мире, оно останется незамеченным".) "В момент рождения и некоторое время спустя мы являемся целиком нагвалем, — объясняет дон Хуан. — Затем мы чувствуем, что для нормальной деятельности нам необходима противоположная часть того, что мы имеем. Тональ отсутствует, и это дает нам с самого начала ощущение неполноты. Затем тональ начинает развиваться и становится совершенно необходимым для нашего существования. Настолько необходимым, что затеняет сияние нагваля, захлестывает его. С момента, когда мы целиком становимся тоналем, в нас все возрастает наше старое ощущение неполноты, которое сопровождало нас с момента рождения. Оно постоянно напоминает нам, что есть еще и другая часть, которая дала бы нам целостность. С того момента, как мы становимся целиком тоналем, мы начинаем составлять пары. Мы ощущаем две наши стороны, но всегда представляем их предметами тоналя. Мы говорим, что две наши части — душа и тело, или мысль и материя, или добро и зло, Бог и дьявол. Мы никогда не осознаем, что просто объединяем в пары вещи на одном и том же острове, как кофе и чай, хлеб и лепешки или чилийский соус и горчицу. Скажу я тебе, мы — странные животные. Нас унесло в сторону, но в своем безумии мы уверили себя, что все понимаем правильно". В отличие от индуистского "Это", лежащего вне бытия людей, нагваль дона Хуана может быть использован магом в своих целях, придавая человеку неизмеримые возможности. Согласно дону Хуану, "твой тональ должен быть убежден разумом, твой нагваль — действиями, пока они не сравняются друг с другом, как я тебе говорил. Тональ правит, и тем не менее он очень уязвим. Нагваль, с другой стороны, никогда или почти никогда не действует, но когда он действует, он ужасает тональ. Этим утром твой тональ испугался и стал сжиматься сам собой, и тогда твой нагваль начал брать верх. <...> Тональ должен быть защищен любой ценой. Корона должна быть с него снята, однако он должен оставаться как защищенный поверхностный наблюдатель. Любая угроза тоналю обычно заканчивается его смертью. А если умирает тональ, то умирает и весь человек. Тональ легко уничтожить из-за его врожденной слабости, и потому одним из искусств равновесия воина является вывести на поверхность нагваль, чтобы уравновесить тональ. Я говорю, что это искусство; и маги знают, что только путем усиления тоналя может появиться нагваль. Понятно, что я имею в виду? Это усиление называется личной силой".
Особое место занимает в учении дона Хуана концепция внимания как особого "взгляда на мир". Согласно К., на его вопрос о том, как "видящие" описывают внимание, дон Хуан объяснил: "Они говорят, что внимание — это упорядоченное и усиленное процессом жизни осознание. <...> Внимание — величайшее и, по сути, единственное достижение человека. Исходное осознание животного уровня трансформируется до состояния, охватывающего всю гамму человеческих проявлений. А видящие совершенствуют его еще больше — до тех пор, пока оно не охватит объем человеческих возможностей. <...> Примером человеческого проявления может служить наш выбор, сообразно которому мы считаем человеческое тело материальным объектом, подобным множеству прочих материальных объектов. А пример одной из человеческих возможностей — достижение видящих, благодаря которому они воспринимают человека как яйцеобразное светящееся существо. Тело как материальный объект относится к сфере известного. Воспринимая тело как светящееся яйцо, мы имеем дело со сферой неизвестного. Человеческие возможности, таким образом, поистине неисчерпаемы. — Видящие считают, что существует три типа внимания, продолжал дон Хуан. — Ты понимаешь, конечно, что речь идет только о человеческих существах, а не о живых существах вообще. Но это не просто типы внимания. Это, скорее, три уровня достижения, три уровня развития. Их называют первым, вторым и третьим вниманием. И каждое из них являет собою совершенно независимую самодостаточную область. Первое внимание человека — это животное осознание, которое в процессе накопления жизненного опыта развилось в замысловатое, многоплановое и исключительно хрупкое образование, функция которого — иметь дело со всем, что существует в нашем обычном мире повседневной жизни. Иначе говоря, все, о чем можно думать, относится к сфере функционирования первого внимания. <...> Изучать то, каким видящий видит первое внимание, довольно важно. Это дает первому вниманию ученика уникальную возможность — понять принципы и механизмы своего собственного функционирования. — Так вот, видящий видит первое внимание как светимость осознания, развитую до состояния сверхинтенсивного излучения, — продолжал дон Хуан. — Но эта часть светимости зафиксирована, так сказать, на поверхности кокона. Это светимость, покрывающая зону известного. А теперь поговорим о втором внимании, которое является более сложным и специфическим состоянием светимости осознания. Второе внимание относится к сфере неизвестного. Оно начинает работать, когда задействуются эманации внутри человеческого кокона, которые обычно не используются. <...> Еще дон Хуан сказал, что второе внимание также называют левосторонним осознанием, и что это — огромнейшая область. Фактически эта область кажется беспредельной, настолько она огромна".
